Страшная история о том, что в ночь на 18 февраля шестилетний мальчик был вынужден скитаться один на территории парка «Лосиный остров», обрастает не менее пугающими подробностями. Следователи не исключают, что его родная мама действительно могла пытаться убить сына.
Как быть дальше с родителями, которые попытались совершить преступление против своего ребенка?
Если мать признают больной, то встает вопрос о ее дееспособности. Если в момент попытки убийства она не осознавала, что делает, была неадекватна, то она подлежит не уголовному наказанию, а лечению в психиатрической клинике. А если она признается вменяемой, то ей светит уголовный срок с автоматическим лишением права материнства. Этот вопрос обсуждается в суде.
В случае лишения матери прав, над ребенком может взять опекунство кто-то из родственников. Затем возможно проведение психиатрической экспертизы ребенка (с участием психиатров, психологов, неврологов и педагогов) на выявление психических травм, которые он мог получить из-за покушения матери. По итогам обследования решается, какую помощь ему оказать.
Но так не бывает, чтобы ничего не предвещало такого поступка матери. В процессе ее обследования обнаруживаются отклонения, которые были у нее и раньше. Есть еще понятие послеродовой депрессии. Например, это состояние могло протекать у женщины скрытно, не привлекая внимание специалистов. И вдруг мощный гормональный всплеск становится фактором, который обостряет состояние и приводит к преступлению.
В современных условиях практически невозможно предотвратить трагедию. Не допустить покушение матери на жизнь ребенка. К психическим расстройствам нельзя притянуть ни возраст, ни социальный статус, ни пол, ни национальность. Так или иначе, им подвержены все люди. Но даже если родственники решат забить тревогу – куда им обращаться?
Если они обратятся в органы опеки, те проведут проверку, но вряд ли что-то выявят. Нет ни правового поля, ни механизма взаимодействия.
Если кто-то стал свидетелем грубого обращения с ребенком, снял это на видео – только тогда можно запустить какой-то механизм.
Сегодня, пока нет преступления, практически нет и противодействия.
К сожалению, рассуждения эти достаточно дилетантские. Причина этого проста — у нас не хотят искать причин подобного поведения. Точнее, декларации о том, что «надо бы, но не можем…» есть, но ничего не делается. Говорю это не просто так, а потому, что недавно исследовал с помощью своего метода такую вот «мать». Но я не могу ничего сделать, поскольку не являюсь ни НИИ, ни родственником Скворцовой — я простой врач. И заранее таких можно выявлять и ставить на учёт в органах опеки. Но ничего этого не будет только потому, что чиновникам это неинтересно, а иногда и невыгодно.
Обвинение в дилетантизме неплохо бы подкрепить чем-нибудь большим, чем Ваши «ёмкие» сожаления! И усмотреть «причину» в нежелании «искать причину» — это, без сомнений, вывод впечатляющий! Что касается Вашего «исследования личным методом «такой матери» и далеко идущих выводов о «выявлении и постановке на учёт», то это СОВСЕМ не по адресу! Уже по одному тому, что исследование Ваше носит единичный характер и, наверное, не подтверждается методологически. И Ваша отговорка, что Вы «ни НИИ, и ни родственник… » можно расценить лишь как слабое знание русского языка…
Как всегда, когда нечего сказать, начинается поиск неправильно поставленных запятых. Как в армии — начинаются придирки ко внешнему виду вместо обсуждения по существу. Странно слышать что-то о подтверждении методологически — как будто у нас такие десятками поступают. Хотя есть у меня и несколько десятков просто с насильственной преступностью. Есть статья, правда, в американском журнале, поскольку в наших, в основном, Ваши единомышленники.
Нет необходимости дебатировать ситуацию со мной, коль скоро Вы определили место мне и моим «единомышленникам». Вероятно, если Вам есть что сказать, правильнее предложить свою точку зрения, вместо нападения и уничижительных реплик. Однако, рассказывать Вам о коллегиальности и прочем. совершенно бессмысленно. Предлагаю остановиться на достигнутом.
